Все мы знаем, что в России работают плохо. От президента до дворника – все, пусть и в разных формах, говорят о низкой производительности труда, об отставании от американцев и китайцев, о необходимости роста… Царьград объясняет, почему нельзя сравнивать труд в России и в странах, поделивших мировые рынки
Правда и её носители
Есть такая профессия – говорить неприятную правду. Людей этого типа не любят, их сторонятся, как ассенизаторов, им трудно получить повышение по службе или прибавку к зарплате. Поэтому они вечно находятся в вынужденной оппозиции – к тёще, к начальству, к политической системе, кому как повезёт. Но при этом правдорубы нужны каждой организации, не исключая государственную службу вплоть до самого высокого её уровня. И они там откуда-то берутся.
Кажущееся противоречие разрешается просто – наиболее высоких постов добиваются имитаторы правдолюбия, умельцы выдать кусок правды в нужное время в нужном месте. Здесь, конечно, есть свои мастера и любители. Скажем, чистым любителем является глава ФАС Игорь Артемьев – с тех пор как он при первых лицах государства сказал, что ценообразование в газовой сфере у нас не рыночное, о его дальнейшем карьерном росте можно забыть. Тоньше работал, но всё равно попался бывший министр экономического развития Алексей Улюкаев: он хорошо прогнозировал ситуацию в стране, но плохо – собственную биографию.
А вот подлинные мастера имитации правды – в полном шоколаде. Герман Греф, Эльвира Набиуллина, Антон Силуанов периодически позволяют себе весьма рискованные высказывания, на них тут же набрасываются правые или левые, лояльные или оппозиционные журналисты. Но никаких организационных последствий подобные эскапады не влекут – потому что их авторы очень хорошо умеют подать к своему дёгтю нужные объёмы мёда.
И чемпионом в этом виде спорта, бесспорно, является Алексей Леонидович Кудрин. Как оппозиционеры, так и системные политики одинаково уверенно считают его своим в доску, бесстрашным засланцем в стан врага, который если и говорит что-то не очень правильное, то исключительно ради дезориентации противника.
Назад в 1980-е
В последний день зимы 2018–2019 годов Кудрин порадовал Россию рассуждением о производительности труда. Тема эта скользкая, говорить о ней можно по-разному, но тонкий психолог, возглавляющий ныне Счётную палату, выбрал обидную для многих формулировку: наша производительность примерно равна той, которая была в странах G7 в 1980-х годах, когда экономика только делала первые шаги к компьютеризации и роботизации. Экономика средств производства меняется сейчас очень быстро, и 1980-е во многих отношениях ближе к 1910-м, чем к 2010-м. Не каменный век, конечно, но очень и очень давно. Отставание, которое практически не преодолеть, поскольку лидеры, вооружённые новыми технологиями, бегут быстрее догоняющих.
И если бы Кудрин был настоящим правдорубом, то он добавил бы, что именно начавшееся в 2014 году острое противостояние с Западом лишило нас шансов потихоньку, через покупку и копирование технологий, сократить разрыв. Санкции и контрсанкции плохи не снижением качества сыра или экспорта алюминия – они привели к практически полному запрету делиться с Россией современными технологическими решениями. Собственных Невтонов у нас, конечно, по-прежнему хватает, но вот материально-техническая база для них практически разрушена, и при всём уважении к сотрудникам Академгородка или Сколкова, это лишь осколки, из которых трудно собрать что-то целое. Доля России в глобальных исследованиях – всего 3%, добавил Алексей Кудрин и, возможно, даже несколько польстил отечественным учёным.
Как это рассчитать?
Но производительность труда – это всё-таки особо важный момент. Если американец в три раза производительнее русского – не означает ли это, что в Вермонте пашут как проклятые, а на Кузбассе, поплёвывая, попыхивая цыгаркой, раз в полчаса слегка шевелятся? Собственно, и внутри нашей страны тоже есть такое развлечение – власти Москвы указывают провинции, какая высокая в столице производительность, намекая, что если бы все так хорошо работали, везде был бы московский уровень жизни.
При этом подразумевается, что производительность труда – один из самых важных экономических показателей. Многие полагают, что какие бы указы ни подписывали президенты двух схожих стран, какую бы экономическую стратегию ни разрабатывали их присяжные кудрины, если в одной из стран столяр собирает 8 табуреток в день, а в другой – 15 с тем же качеством, то вторая страна непременно будет богаче.
На самом деле ни одной универсальной методики расчёта производительности труда не существует, потому что многие результаты труда влекут за собой бесчисленные последствия, корректный учёт которых невозможен. В трудолюбивой второй стране может начаться затоваривание табуретками, нехватка складских площадей, безуспешный поиск покупателей, остановка производства, бедность, голод… Нельзя априори считать, что чем интенсивнее ты работаешь, тем лучше, да и оценки этой интенсивности почти всегда субъективны. Так что когда работающий москвич высокомерно говорит работающему кемеровчанину о разнице в производительности труда, такому москвичу надо надеть на голову ведро из-под угля и хорошенько припечатать сверху ключом-баллонником к бестолковой тыковке, упоённой собственным величием, но не понимающей базовых законов экономики.
Показатель, которого нет
Невозможность расчёта поясним на примере журналистов. Двое коллег написали за один и тот же промежуток времени (например, три часа) по статье. Неплохой статье. Примерно одинакового, по мнению главного редактора, качества. У них равная производительность?
Но одна статья собрала полмиллиона просмотров, массу цитирований, была замечена в Кремле, привлекла к СМИ интерес, повлияла на решения рекламодателей. А вторая почему-то не попала в агрегаторы и социальные сети (может быть, продвиженцы просто забыли поставить галочку), и после полутора тысяч просмотров канула в Лету. Таким образом производительность первого журналиста оказалась в десятки, если не сотни раз выше, чем у второго. Но на этом же история не заканчивается. Скажем, через год статья-неудачница совершенно случайно попала на глаза руководителю крупного банка – ему очень понравились слог и выводы, он велел найти автора и пригласить его на должность главы пресс-службы. Человек принял приглашение, впрягся в работу и существенно улучшил репутацию финансовой организации, что повлияло на капитализацию. Это тоже прямое экономическое следствие тех трёх часов, которые были когда-то потрачены двумя коллегами, и оно тоже должно влиять на оценку производительности их труда.
Ладно статья, скажете вы – давайте что-нибудь вещественное. Тут-то легко сравнить? И да, и нет. Вот два работящих мужика, один собирает «Лады», другой «Феррари». Производительность труда второго получается в 50-100 раз выше, хотя работают оба одинаково усердно.
Или посчитаем труд, вложенный в пресловутый гамбургер «бигмака». Рецепт его в России и в США одинаков, вот только у нас он стоит 1,65 доллара, а за океаном – 5,58 доллара. Значит ли это, что наши крестьяне в 3,3 раза меньше трудятся, чем американцы? Кстати, Алексей Кудрин говорил именно о трёхкратном отставании России от США по производительности труда.
И всё же реальное производство брать за основу расчётов нельзя, потому что оно уже давно не является серьёзным показателем для макроэкономики. Основные деньги вращаются в сфере услуг – и у нас, и тем более на Западе она генерирует существенно более 50% ВВП. Как вы будете сравнивать производительность массажистов или бизнес-тренеров? Уборщиц или педагогов? Без субъективности тут не обойтись.
Неудивительно, что и оценки производительности труда очень сильно разнятся. Певец полуправды Алексей Кудрин, опять же, выбрал ещё относительно лестную для нас – по оценке агентства Market Watch («дочка» Dow Jones & Company) мы производим в час продукта всего на 5,6 доллара, тогда как американец – на 33,7 доллара (данные 2017 года, но никаких промышленных революций с тех пор не произошло). Россия там вообще позади Европы всей – в 12 раз менее эффективна, чем Люксембург, мощный финансовый центр, мировой лидер по этому показателю. Но как ни странно, именно эта оценка кажется наиболее близкой к истине – только к ней надо применить тот самый «индекс бигмака», умножив стоимость нашей работы на коэффициент 3,3. Получится 18,5 доллара – в 1,8 раз меньше, чем в США. И вот такой показатель представляется нам реалистичным.
Что с этим делать
Претензии к производительности труда русских людей, безусловно, есть. Тут и относительно высокий уровень алкоголизма, особенно на селе. И чрезмерно раздутый государственный аппарат. И ранний по мировым меркам выход на пенсию – методики подсчёта почему-то определяют пожилых сотрудников как более эффективных, нежели молодёжь. И противоречивая трудовая этика, доставшаяся в наследство от Советского Союза, где работа была не привилегией, а повинностью. Забавное совпадение: согласовав рано утром тему для написания статьи, автор этих строк перед выездом в редакцию полистал, что нового в этих ваших развлекательных интернетах. И на всем известном сайте цитат первым делом наткнулся на рассуждение как раз о производительности труда: «Сегодня коллега полчаса по телефону рассказывала другой коллеге, как её нагружают чужой работой, как у неё не хватает времени и как она ничего не успевает. А потом ещё час разбиралась, как в личных целях подать налоговую декларацию через сайт. Что-то мне подсказывает, что не в количестве работы дело». Ситуация, думается, знакомая всем. Так что хотя мы и работаем много времени, больше почти всех в мире, исключая разве что маньяков из Восточной и Юго-Восточной Азии, на выходе продукта эти переработки практически не отражаются. Кстати, что-то подсказывает нам, что большинство из вас читают эту статью в своё рабочее время. Ладно, дочитайте уж, осталось чуть-чуть, всё закончится хорошо.
Но обвинять сотрудников или пресловутый менталитет нельзя. Ведь задача работать эффективнее перед большинством трудящихся в России попросту не стоит. Маленький внутренний рынок и низкая платежеспособность населения не позволяют производить слишком много товаров и услуг – их просто не купят. На внешние рынки, давно поделённые между странами «золотого миллиарда», нас пускают почти исключительно при условии жёсткого демпинга с нашей стороны. Например, когда мы после нескольких высоких урожаев зерна отвоёвывали мировой рынок пшеницы, цены на неё рухнули, и формальная производительность труда наших крестьян от этого снизилась! Это уже напоминает принятую в МВД «палочную систему»: когда эффективность работы оценивается по проценту раскрываемости, сотрудники стараются просто не принимать заявления, по которым результат расследования с первого взгляда не ясен. В экономике подобные методы, конечно же, неприменимы: для роста средней производительности по стране надо просто закрыть сельское хозяйство и другие «малоэффективные» отрасли.
Нам, слава Богу, есть куда расти и нормальным путём. Всё ещё слишком много людей в России занимаются перепродажей друг другу китайских товаров и ненужных услуг – фактически это перераспределение нефтегазовых доходов между теми, кому они не достались напрямую, потому что основные финансовые поступления в страну – именно нефтегазовые (две трети экспорта). По-хорошему мы должны начать производить всё то, что сейчас закупаем за рубежом – в первую очередь электронику и одежду, но Алексею Кудрину это было бы весьма неприятно. Хотя реальная производительность труда хорошей швеи или рабочего конвейера, безусловно, намного выше, чем у продажников и посредников, но за счёт того, что последние часто имеют дело с крупными суммами, их вклад в ВВП и производительность труда оцениваются выше.
Хорош не тот, кто производит много, а тот, кто производит достаточно.
Автор:
Мельников Михаил
Свежие комментарии