В речи, произнесённой 29 августа (2017г.) на традиционной посольской неделе, французский президент Эммануэль Макрон описал нынешнее состояние Франции и обозначил ориентиры новой политики страны. Но это формально. На самом деле странам Евросоюза была предложена новая франко-германская стратегия внешней и внутренней политики Брюсселя и способы ее реализации. При этом если о сути стратегии Макрон ничего конкретного не сказал, то о способах ее реализации сообщил недвусмысленно – сохранение народовластия только на местном уровне и отказ членов ЕС от национального суверенитета. Соответственно, речь идет о переходе к новой версии европейской демократии.
Для того, чтобы понять суть события, его нужно рассматривать в качестве результата какого-то процесса. И так как любой процесс цикличен, нужно каждый результат соотносить с результатами предыдущих циклов. Только так можно определить вектор процесса и прогнозировать результат следующего цикла. Как следствие, предпринимать меры по его изменению в нужное качество. Потому что все общественные процессы искусственные – инициируются и управляются людьми. Соответственно, направленность вектора процесса может осмысленно изменяться в нужном направлении – на достижение требуемого результата.
Предыдущими результатами развивающегося в Евросоюзе процесса, являются два момента. Первым стал публично признанный в 2010 году А. Меркель провал политики мультикультурализма. А сутью изменения политики в этой сфере стала ее ориентация на монопольный статус в странах Евросоюза «европейских ценностей». Соответственно, любые другие ценности стали рассматриваться как враждебные – подлежащие искоренению в европейском сообществе.
Суть второго результата в 2013 году с монаршей непосредственностью объяснил король Нидерландов Виллем-Александр, объявивший о «завершении эры социального государства». То есть, монарх констатировал провал осуществлявшегося всю вторую половину ХХ века европейского цивилизационного проекта – построения «общества всеобщего благополучия». Получается, Европейский союз пришел к такому же результату, к какому пришел СССР с проектом «построения коммунистического общества».
Причем, как и у СССР, у Евросоюза банально не оказалось достаточных для осуществления проекта ресурсов. А это значит, что или оба проекта оказались нереальными, или оба неправильно осуществлялись. Но так как оба проекта разрабатывались на представлениях индустриальных идеологий, получается, что обе идеологии, коммунистическая и социал-демократическая или задали ложные цели, или не смогли предложить необходимую для их успешной реализации модель организации общества.
Более вероятной выглядит вторая причина – модель индустриального общества оказалась неадекватной масштабу целей и уровню сложности современного развитого общества. Точнее, она оказалась неспособной эффективно управлять ресурсами и потому не смогла обеспечить ими стратегические цели. Она смогла два века поддерживать процесс развития стран европейской цивилизации. Тем самым выполнила свое эволюционное предназначение. Так что индустриальная модель не ложная – адекватна только индустриальному этапу общественного развития. Но для достижения целей цивилизационных проектов конца ХХ требуется более совершенная модель организации общества – адекватная следующему этапу развития. При этом кризис Первого мира демонстрирует, что индустриальная модель не только перестала поддерживать процесс общественного развития, но уже и потеряла способность обеспечивать устойчивое существование развитых стран.
К слову, то, что в последние годы происходит в США, демонстрирует, что и третий цивилизационный проект ХХ века тоже закончился фиаско – американцем не удалось построить либеральное «свободное общество». И по тем же причинам – нехватке ресурсов и устарелости модели организации общества. Соответственно, советский, европейский и американский кризисы имеют одну природу – это кризис общественного развития. И его тяжесть объясняется тем, что, в отличие от обычных кризисов развития, он поражает все общество, так как развивается одновременно во всех без исключения сферах – политической, экономической, социальной, культурной, научной, военной и пр.
Новая стратегия лидеров Евросоюза ставит цель изменения вектора развития ЕС по результатам осмысления достигнутого в этом деле результата, который грозит полным разрушением союза. А степень кардинальности объясняется уже озвученным пониманием, что СССР стал только первой жертвой кризиса Первого мира. И уже очевидно, что раз Запад идет по пути СССР, он приближается к аналогичному советскому краху.
Общество отказывается от основополагающих принципов его организации и деятельности лишь в экстремальных условиях и только для своего спасения. Можно напомнить, что в 1940 году Англия свернула демократию и отменила рыночное регулирование – в условиях, когда она осталась один на один в войне с Германией и Италией и для нее главной целью стало выживание. В этом смысле отказ правящих классов Евросоюза сначала от толерантных отношений с обществами иной ценностной ориентации, затем от социальной справедливости и, наконец, от демократии, свидетельствует, что они рассматривают ситуацию как критическую – реально угрожающей существованию.
Вторым является понимание, что второй жертвой кризиса могут стать как весь Запад, так и только кто-то из его системообразующих элементов – США или ЕС. До избрания президентом Д. Трампа Америка и Евросоюз руководствовались стратегией совместного выживания в глобальном кризисе. Соглашения о Транстихоокеанском и Трансатлантическом партнерствах должны были создать «остров спасения» в форме экономической «крепости с огородами». Так как США и ЕС, с одной стороны, уже неспособны полноценно управлять всем миром – требуется кардинально уменьшить до посильного размер контролируемой части мирового сообщества. С другой стороны, им нужно иметь возможность преодолевать кризис стандартным для стран Запада способом – за счет бедных стран. То есть, должна иметься часть мирового сообщества, ресурсами которых партнеры могли бы покрывать имеющийся у них дефицит ресурсов.
Так как Д. Трамп первым делом отменил все договоры о партнерстве, это означало отказ новой администрации от стратегии совместного выживания в кризисе. То есть, исполнительная власть США взяла курс на выживание в одиночку. И так как американцы умеют решать свои проблемы исключительно за чужой счет, то такая политика помещает Евросоюз в одну компанию со всеми прочими странами. Закон о новых санкциях в своей энергетической составляющей это наглядно иллюстрирует – Америка от слов перешла к наступательным действиям.
То, что лидеры Евросоюза не стали ждать результатов разборки в истеблишменте, которая вполне может завершиться возвращением к власти сторонников стратегии совместного выживания, означает, что они сами разочаровались в этой стратегии. Ведь то, что началось в США с приходом Д. Трампа продемонстрировало Брюсселю – США не способны быть полноценным партнером в этой стратегии. Американское общество расколото на фундаментальном уровне и фактически уже находится в состоянии холодной гражданской войны. И потому в любой момент может перестать быть партнером. Что и продемонстрировали действия новой администрации США.
Но это еще не все. Дело в том, что количество проблем американского общества и их масштабы не идут ни в какое сравнение с имеющимися в Евросоюзе. Причем груз проблем Америки даже гораздо более тяжелый и опасный и в сравнении с имевшимся у СССР. Поэтому вероятность краха США по советскому сценарию гораздо выше, чем у Евросоюза. А если Америка, не справившись со своими проблемами, рухнет, только держась от нее подальше можно избежать «эффекта домино».
В такой ситуации правящие классы стран Евросоюза в срочном порядке разработали план самостоятельного выживания. Его ключевые положения и изложил в своей речи Э. Макрон. В сущности, он озвучил цель Франции и Германии перевести управление Евросоюзом на близкое к требуемому для военного положения. Как адекватное ситуации, в которой у США имеется только один вариант выживания – аналогичного советскому краху ЕС. И у Америки есть возможности достичь своей цели.
«На войне, как на войне» – требуется единоначалие и беспрекословное подчинение. Поэтому члены ЕС должны сменить статус государств на статус американских штатов или даже регионов. Соответственно, политика и экономика должны стать исключительное прерогативой Брюсселя. Отказ от национального суверенитета в переводе на обычный язык означает, что на общенациональных выборах должна избираться не суверенная власть страны, а надзиратель за местным обществом – коллаборационист. Отмена народовластия аналогично означает, что народу позволят что-то решать только на муниципальном уровне.
Анонсированный не так давно проект «Европы разных скоростей», это фиговый листок, прикрывающий предстоящее разделение членов ЕС на допущенных в какой-то форме к участию в управлении союзом, и на имеющих только право совещательного голоса. В итоге часть членов получат статус влиятельных штатов, а остальные будут иметь статус имеющих право только голосить регионов.
Это позволит Брюсселю управлять по пословице «собаки лают, а караван продолжает свой путь». А бузотерам вроде Польши будет предложено или выполнять все, что велит Брюссель, или убираться из союза. К месту заметить, это позволит ликвидировать всю «пятую колонну» США в Евросоюзе.
Очевидно, что эта стратегия уже согласована со всеми привилегированными членами Евросоюза. И выступление Э. Макрона можно считать началом кампании по подготовке общественного мнения к предстоящей трансформации европейской демократии в демократический евробюрократизм. Нам эта версия демократии хорошо известна из советского прошлого под названием демократический централизм. Получается, что пока мы два десятилетия «шли в Европу», сама она двигалась прямым курсом в СССР.
Свежие комментарии