Ему было важно сказать что-то духоподъемное. И не про борьбу с безработицей или социальную модернизацию. Нужно было нечто эпическое, чтобы, как он любит, сразу в анналы. И ведь удалось. По сути, новый девиз. Хоть на герб его.
Такого в Пятой республике еще не было. То есть раз было. Но чтобы два – никогда. Хотя, говорят, и два раза – не система. Но не здесь. Потому что Эммануэлю Макрону, судя по всему, понравилось. Как и год назад, он собрал национальное собрание и сенат вместе, чтобы вновь показать и рассказать им, кто они и кто он. Полтора часа на одном дыхании. Не выступление, а мечта. Версаль, величие, триумф. И все молчаливо внимают. Не все, правда, пришли. Депутаты от «Непокоренной Франции», например, не покорились новой политической традиции – слушать президента без права на полемику с ним. Их бойкот поддержали некоторые «Республиканцы» и коммунисты.
Да и не все, что были, молчанием выражали согласие. «А придется», – подумал он. Окинул зал взглядом финансиста и, вспомнив свое блестящее прошлое в банке Ротшильдов, легко свел дебет с кредитом, чтобы все получилось в ажуре. Если к тем, кого нет, добавить тех, что явились в шарфах в знак протеста, как раз и выйдет та самая треть, на которую он хочет сократить парламент. Все сходится – от них ему все равно никакой пользы.
Идея экономии на власти, между прочим, весьма популярная в любые времена и в любой стране, конкретно здесь и конкретно Макрону пока не очень-то и помогает. Хотя он выдвинул ее, едва переступив порог Елисейского дворца. Но в июне его рейтинг скатился уже до 32 процентов. И стал еще на 6 пунктов меньше, чем в мае. Поэтому ему было крайне важно сказать что-то духоподъемное. И не про борьбу с безработицей или социальную модернизацию. В это французы все равно теперь не верят. Тем паче что все это, как он сам признался, неразрывно связано с интересами бизнеса, соответствовать которым, кстати, у него получается гораздо лучше.
Он должен был произнести нечто эпическое, чтобы, как он любит, сразу в анналы. И ведь удалось. По сути, новый лозунг. Хоть на герб его. Назвал современным «компасом» Франции – «прогресс, достоинство, силу». Высший совет по гендерному равенству его, конечно, просил изменить девиз Великой французской революции. Так, чтобы там не было ущемляющего женское начало «братства». Заменил бы его одним «достоинством» и все бы поняли, что оно не одно, поскольку может быть и мужским, и женским.
Но решил не мелочиться. Вписал сразу три своих слова. Нет, не «государство – это я». Но в каком-то смысле – тоже революционных. В смысле, с приставкой «контр». Потому что это – только слова, и только его. Однако напрасно в республике Макрона обвиняют в монархических замашках. Он всего лишь ведет себя, во-первых, как любой президент США. Это же он у них подсмотрел традицию ежегодного обращения сразу к обеим палатам. А во-вторых, как нынешний президент США. Он тоже захотел сделать свою страну «снова великой». Правда, прозвучало это чуть иначе. «Франция имеет возможность вновь стать державой XXI века».
Поняли не все. «Вновь» – это потому, что она уже ею была? Но при ком? При Саркози? При Олланде? А может, Макрон имел в виду Ширака? Он же начал столетие и оказался последним, кто правил здесь два срока. Если Эммануэль хочет так же, то ему лучше бы вновь сделать Францию державой XX века. Тогда ее величие еще не вызывало сомнений.
Свежие комментарии