Сегодня у России на Ближнем Востоке нет союзников в старом добром понимании этого слова. Есть различные стратегические и тактические партнеры по разным направлениям, в число которых входят Иран, Турция, Израиль, Саудовская Аравия. Россия тесно сотрудничает с Ираном прежде всего по сирийскому урегулированию, высоко ценя то, что эта страна много десятилетий отстаивает свой суверенитет под давлением США
На днях президент Ирана Хасан Роухани заявил по государственному телевидению: «Мы сохраним историческое национальное величие, а сами в этой волевой борьбе поставим США на колени. …Мы должны показать миру, что мы переживем проблемы и трудности, не променяв величие, свободу, независимость, демократию, республиканский строй, религию и культуру».
В отличие от современной России, которая, присутствуя на ближневосточном поле, не вступает в конфронтацию ни с одним из государств сложнейшего региона и так или иначе ищет и находит общий язык с каждым из них, США, напротив, систематически обозначают страну-врага и преднамеренно разрушают ее под видом борьбы с диктаторским режимом.
В длинной череде таких врагов Америки в последние десятилетия по разным поводам, кроме Ирана, оказались Ирак, Ливия, Сирия. При этом Муаммару Каддафи не помогла даже лояльность к западному миру. И это Роухани прекрасно понимает, особенно после того, как согласие Ирана на компромисс в 2015 году вновь обернулось отказом от ядерной сделки и санкциями со стороны США, усугубляющими сложности внутри Ирана.
Американское неуклюжее лукавство
В США признают, что неуклюжая геополитика Белого дома очень поспособствовала нарастанию терроризма суннитского толка: это и активизация «Аль-Каиды», и само появление ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусры» (все организации являются террористическими и запрещены на территории России решением Верховного суда. — ред.). И, между прочим, тем же самым Вашингтон косвенно укрепил влияние хомейнизма, для которого суннитский экстремизм неприемлем. Словом, внедрение США на Ближний Восток лукаво и неуклюже одновременно.
Геополитическое лукавство касается и всех без исключения региональных ближневосточных игроков. Привычное видение здешних противоречий примерно таково: шиизм (особенно после Исламской революции в Иране 1979 года) противопоставлен более многочисленным суннитам; и арабский мир, и Иран в значительной мере заточены против Израиля; при этом курды в ряде стран борются за независимость. На самом деле все это — только зримая вершина айсберга.
В далеком 1980 году тогда уже исламистский — шиитский Иран предоставил лидерам курдского восстания в Ираке, суннитам по вере, Масуду Барзани и его брату Идрису убежище. Этот, хотя и 40-летней давности, но столь примечательный факт вполне характерен, но не очень привычен в русле большинства комментариев российских и европейских политологов о хомейнизме, исламской революции и «шиитском поясе».
От Средиземного моря до Индийского океана
Поставленным во главу угла напряженным мессианством (деятельным приближением прихода последнего преемника пророка Мухаммеда, своего рода мессии (Махди), который появится перед концом света) иранский духовный фундаментализм отличается от традиционных представлений не только суннитов, но и даже шиитов. В этом смысле современный иранский шиизм, как ни парадоксально, условно в чем-то совпадает с некоторыми сосредоточенными на предстоящем приходе мессии (Машиаха) разновидностями хасидизма в иудаизме. Кстати, при всей идеологической неприязни ИРИ к госполитике Израиля представители отдельных американских и европейских хасидских общин, что еще, на первый взгляд, парадоксальнее, иногда ездят в Тегеран и контактируют с тамошними шиитскими лидерами. Как известно, персам не присущи проявления национализма.
Со времени Исламской революции в преддверии и до прихода Махди верховная власть в Иране принадлежит избранному авторитетными имамами великому аятолле и верховному правителю Ирана из потомков Мухаммеда (сначала это был Сейид Рухолла Мусави Хомейни, а после его смерти в 1989 году — Сейед Али Хосейни Хаменеи). Собственно, они и готовят приход Махди тем, что под их покровительством праведные шииты из Ирана внедряют благую весть остальным шиитам. И вслед за тем, и по ходу дела шиизм должен преобразить мир, тем самым приблизив приход мессии. Таково, в общем, духовное основание для «шиитского пояса» — от Средиземного моря до Индийского океана.
Замысел ближневосточного «шиитского пояса», являясь неотъемлемой частью идеологии иранского религиозно-государственного фундаментализма, проявил себя сразу же после исламской революции, свергнувшей не отличавшуюся клерикализмом власть шаха.
Масштабный замысел при дефиците союзников
«Шиитский пояс» ориентирован на страны, где в тех или иных регионах компактно и многочисленно проживает население, принадлежащее к шиитской ветви ислама. На Ближнем Востоке это Ирак, Ливан, Йемен, Бахрейн, Кувейт, Восточная провинция Саудовской Аравии, Катар, ОАЭ, Ливия. Немаловажно, что в большинстве из этих стран есть запасы нефти.
С Сирией своя ситуация: президент Башар Асад, весомая часть политиков, относящихся к «официальному Дамаску», значительная часть поддерживающего президента Сирии населения — алавиты — представители самобытной религиозной общины, которая исторически только относительно ближе к шиизму, чем к суннизму. Во всяком случае американцам и их партнерам пришлось приложить немало стараний по разрушению сирийской государственности, чтобы, скорее всего, по недомыслию привести сирийские власти в объятия Исламской Республики Иран.
Замысел «шиитского пояса» касается и Ливии, находящейся в Северной Африке и тоже относимой к Ближнему Востоку. Здесь представители суннитских группировок, поддерживаемые рядом арабских монархий Персидского залива, опасаются Тегерана, распространяющего свое влияние на определенную часть ливийцев. Еще Каддафи, говоря об оппозиции, называл ее представителей «бродячими псами из Афганистана и Ирана».
Однако полуторатысячелетние арабско-персидские противоречия — не менее весомый геополитический фактор, нежели противоречия суннитско-шиитские. Исламская революция вовсе не означала, что все шииты в арабских странах превратятся в адептов Ирана.
Среди сторонников шиизма в Иране и Ираке присутствовали и остаются явные религиозные разногласия. Но власти Ирана из года в год пытаются использовать сложные внутрииракские противоречия для того, чтобы лоббировать интересы исламской революции через иракские верхи, ставшие преимущественно шиитскими после свержения Саддама Хусейна. И в ключевые моменты Иран действует на этом поле небезуспешно. Яркий пример тому — эффективная операция подразделений иракской армии при поддержке проиранского шиитского ополчения против курдов в связи с сентябрьским референдумом 2017 года о государственной независимости Иракского Курдистана. Эксперты полагают, что Иран для поддержки боевых действий на территории Ирака ежемесячно расходует свыше 70 млн долларов.
В 2012 году в оплоте суннитского мира — Саудовской Аравии — был задержан шиитский проповедник Нимр аль-Нимр. В январе 2016 года его с 46-ю сторонниками казнили. Духовный лидер Ирана Хаменеи осудил казнь, а толпа разгромила саудовское посольство в Тегеране. После этого Саудовская Аравия разорвала отношения с Ираном.
Командующий Корпусом стражей исламской революции генерал Мохаммад Али Джафари заявлял, что при участии Ирана «почти 200 тысяч человек вооружены и готовы к бою в Сирии, Ираке, Афганистане, Пакистане и Йемене». В Афганистане, в том числе бывший глава афганской разведки Рахматулла Набил, думают, что, если война в Сирии пойдет на спад, то военные действия могут активизироваться в Афганистане и для этого будет использована подконтрольная Ирану дивизия Фатимиюн.
Во многих горячих точках Ближнего Востока присутствуют направленные из Ирана многочисленные подразделения прокси, состоящие из афганских беженцев. Степень их подготовленности, как правило, невысока. Новобранцев используют на самых тяжелых участках фронта, что приводит к их крупным потерям.
Иран открыто поддерживает йеменских повстанцев-хуситов, относящихся к шиитской ветви Ислама, в вооруженной борьбе с просаудовской властью в этой стране. И чаша весов в войне в последние годы неуклонно склоняется в сторону хуситов.
Израиль опасается роста иранского влияния на Ближнем Востоке (последним его проявлением стала недавняя убедительная победа проиранской «Хезболлы» на парламентских выборах в Ливане).
В Израиле знают, что «Хезболла» — куда более грозный противник, нежели ХАМАС, и не забыли Вторую ливанскую войну (2006) против шиитской группировки «Хезболла». Те боевые действия были самыми опасными для Израиля за последние 45 лет. (По утверждениям израильских СМИ, модернизированные ракеты «Хезболлы» способны в наше время «покрыть» всю территорию Израиля.)
Именно ливанская «Хезболла» и йеменские хуситы являются убежденными, наиболее надежными и стабильными союзниками Исламской Республики Иран. С подобными им союзниками у Ирана дефицит, а действовать, согласно доктрине, нужно едва ли не на 12 направлениях.
Узел задач и проблем
Почему же «шиитский пояс» одновременно и крепок, и уязвим?
Иран умело и изощренно играет на природном лукавстве и хитросплетениях ближневосточной политики, которая в качестве нормы предусматривает думать одно, говорить другое, а делать — третье. При этом Иран не стесняется для решения своих задач взаимодействовать при необходимости с кем угодно — независимо от вероисповедания и взглядов. Вступление в ядерную сделку с Ираном в июле 2015 года для США было продиктовано тотальной экспансией созданного при американском же попустительстве радикально-суннитского ИГИЛ. Американцы на тот момент предпочли «шиитский пояс» ими же спровоцированному кровавому беспределу. Теперь, когда ИГИЛ повергнут, Штаты отказались от ядерной сделки, но это не делает «шиитский пояс» менее уязвимым.
При, мягко говоря, вовсе не безоблачных отношениях с арабскими странами (включая и их шиитские сообщества) Иран по мере сил стремится выступить ближневосточным лидером, постоянно играя на укоренившихся и популярных в арабском мире жестких антиизраильских настроениях. Скорее всего, на сегодняшний день Ирану война с Израилем противопоказана, так как без целого и невредимого Израиля у Тегерана сильно осложнится возможность влиять на арабский мир. А значит, станет еще проблематичнее укреплять и расширять «шиитский пояс», который, согласно замыслу, должен привести к контролю Ирана над нефтью от Средиземного моря до Индийского океана, что поможет преобразить мир в праведном шиитском духе. А там, по представлениям хомейнизма, и приход Махди не за горами…
Словом, Иран реализует многоходовую интригу во имя решения своих необъятных духовно-исторических задач. При этом изощренное лукавство присуще всем ближневосточным игрокам и в том числе «заклятым врагам» Ирана: Саудовская Аравия с ее странами-партнерами в последнее время ведет с Израилем закрытые непубличные переговоры, которые для творцов «шиитского пояса» совсем не в масть.
Конечно, Иран является тактическим партнером России по сирийскому урегулированию. Россия с пониманием относится к многолетнему иранскому сдерживанию американского глобализма, который из года в год разрушает Ближний Восток и не нытьем, так катаньем пытается расшатать иранские суверенитет и уникальную ментальность. Но «шиитский пояс» — это уже другая история…
Разъясняя слова Владимира Путина о выводе войск, его спецпредставитель по Сирии Александр Лаврентьев в мае 2018 года сказал, что призыв Москвы обращен ко всем зарубежным участникам сирийского конфликта (особенно тем, кто пришел на территорию страны без приглашения Дамаска).
«Это в том числе и американцы, и турки, и «Хезболла», конечно, и иранцы», — процитировало спецпредставителя РИА Новости, отметив, что это, однако, не касается российского контингента.
При этом речь идет о том, что уменьшение иранского военного присутствия немыслимо без уменьшения присутствия американского.
Свежие комментарии